23 Зинаида Миркина о лете, лесе и самом главном (Интеграция 2)

Зинаида Миркина о лете, лесе и самом главном

С этой дорогой мне темой я впервые отправилась в плавание по неведомому мне дотоле разливанному морю рунетскому и неспешно продолжаю ее вот уж десять лет. Материал для нее в почти 20 сборниках Зинаиды Миркиной неисчерпаем. И мало по малу безмерная насыщенность ее простых проникновенных строк открывается все большему, хоть все равно небольшому, числу ищущих душ, чьи сердца чуют с какой непостижимой высоты постижения в них (в их сердца через эти строки) льется и льется поток живительной истины.

От любой другой религиозной и философской лирики стихи Миркиной коренным образом отличаются своим источником. Если та поэзия рождена ищущими и стремящимися ввысь сердцами, то в гармонические слова Миркиной облекается сам горний воздух тех вершин духа, где укоренилась и живет душа этого поэта. Их стихи отражают поиски того источника, которым до предела насыщены неприметные, как жемчужины восточной поэзии, выверенные до последнего слова строки.

Не поймет и не заметит
Гордый взор чтицов пиитов,
Что сквозит и тайно светит
В наготе их в сердце влитой.
Но немногие чуткие души пьют чистые воды этого источника, раскрываются и живут в благословляющем пространстве новой долгожданной свободы,
дышат горним воздухом вдруг открывающихся вершин, которого им так не хватало.

Не удивлюсь, если подавляющее большинство ценителей поэзии (чтицов пиитов) к словам Зинаиды Миркиной останутся совершенно равнодушны.
Сбивчивое же и восторженное неумелое мое вступление десятилетней давности просто оставляю под спойлером.
Оно сказано о еще живой тогда Зинаиде Миркиной, ушедшей вслед за своим мужем Григорием Померанцем на 93 году своей жизни пару лет назад.

*****************************************************************

Спойлер:

(С картинками или без?
Прежде казалось, что с ними читать легче. Но у ряда людей они вызывают раздражение; мол, к таким стихам лучший гарнир - они сами.
Учитывая, что за вечной нехваткой времени картинки эти подбирались не мной, а добровольцами, можно простить что они часто менее,чем более  помогают восприятию. Решила оставить их на волю бога Калы (Сатурна, Кроноса- Хроноса); т.е. на суд времени. Одни фото-хостинги поддерживают изображения дольше, другие - меньше. Даст богх (Хронос) они рано или поздно сотрутся окончательно.)

* * *

Льет сиянье золотое
Зелень вешняя, сквозная.
Я - не плоть, но только кто я,
До сих пор еще не знаю.

До сих пор мне непонятно,
Что с душой моею станет,
Как найти мне путь обратный
В бесконечное сиянье?

Только если вдруг на хвое
Тыща капель загорится,
Я сольюсь с самой собою
И взликую, точно птица.

Я увижу: путь недолог! -
Путь вовнутрь открылся глазу!
Я - не дробь и не осколок,
Я - все вместе, я - все сразу!

Ликование святое!
Каждый лист в священном раже.
Вам Весна расскажет, кто я,
Синь расскажет, свет расскажет...





* * *

Сверкают и трепещут листья,
Весь лес черемухой пропах.
О, эти кружевные кисти!
Вся зелень в белых кружевах!

И снова нет для смерти места.
Дух жизни с нею незнаком.
И вновь Земля стоит невестой
Перед незримым Женихом.

И, Господи, что ей за дело
До наших будничных забот?
Вся в легком, в кружевном и белом,
И всех на праздник свой зовет.


* * *

Боже праведный, какая
Радость у истока дня!
Просыпаясь, лес вздыхает
И вдыхает жизнь в меня.

Благовоние потока...
Вижу! Чувствую! - Жива!
И вдыхаю так глубоко,
Что кружится голова.


* * *

"И двинется Бирнамский лес".
Да как же нам, лишенным зренья,
Увидеть чудо из чудес -
То непостижное движенье,
Что наполняет небосвод,
Одушевляет наши лица? -

Бирнамский лес в с е г д а идет,
Так, как душа моя струится
В твою. Пока порога нет,
Покуда сердце не застыло,
Струится Дух, струится Свет,
Струится Бог по нашим жилам.

О, только не останови!
Не ставь Ему свои условья.
Бог - полнозвучие Любви,
Бог - переполненность Любовью.


* * *

Это вспыхнувшее диво,
Этот просверк благодати -
Это чувство перелива -
Не поймаешь, не ухватишь!

Эта легкость ускользанья,
Этот миг исчезновенья, -
Жизнь на грани и за гранью -
Всеохватное горенье.

Это счастье от ожога,
Ликованье от пожара,
Это узнаванье Бога
И ниспосланного Дара.

Это жажда перелиться
В небо - жар самоотдачи -
Кто держал перо Жар-птицы,
Тот поймет, что это значит.








* * *

Вы ждете, чтоб разверзлись все могилы,
Оделись плотью кости мертвеца,
А яблоня цветы свои раскрыла
И просит раствориться все сердца.

И в мире нету никаких событий,
Но снова живы Авель и Адам.
Вы только сердце настежь растворите,
И станет ясно, что же нужно вам.


* * *

О, шелест той невидимой реки
Часов и дней!.. В чем дней моих задача?
Летят с ветвей на землю лепестки
Потоком слез, и я беззвучно плачу.

Как нежность в сердце, яблоня цветет. -
С небес на землю путь спустился Млечный.
Не нужен мне грядущий сочный плод,
Пусть только нежность длится бесконечно.

* * *

Знаешь, что такое Дерево?
Это - вдруг развеян страх.
Это - я совсем затеряна.
Это я - в других мирах.

Это - ни словечка грузного.
Смысл открыт, глубок и нем.
Это - я еще не узнана
И не названа никем...






* * *

Как же молодость моя
Канет навсегда,
Если вешняя земля
Снова молода?

Как же радость прошлых лет
Не вернется вновь,
Если свеж зеленый цвет,
Как сама любовь?

Можно ль не восстать от сна
Если, что ни год
Нам великая весна
Новый шанс дает?




Т Я Ж Е Л А Я
С В О Б О Д А

I

Вокруг меня кольцуются пространства,
И лес, вершины темные склоня,
И день и ночь с великим постоянством
Живой стеной встает вокруг меня.

Я - центр миров. Но Боже, только если
Удерживаю звезды на весу,
Слежу. Чтоб все умершие воскресли,
И груз Земли как личный скарб несу.


II

Что такое созерцанье?
Приобщенье Мирозданью,
Причащенье тайной силе
Распахнувшихся двукрылий
Золотого небосвода. -
Та тяжелая свобода,
Та ликующая тяжесть,
Что звезду с звездою свяжет.


III

Спаситель - это тяжесть, но не та,
Что давит нас, а та, что мы выносим. -
Тяжелая, как горы, красота
Цветов, лучей и прошумевших сосен...

Она совсем не отдых, на пути,
А ноша, подогнувшая колени.
Как тяжко мир твой, Господи, нести!
Но только в этом - все мое спасенье.


* * *

Береза уходит в простор небосвода
И плещется в небе. Какая свобода!
Огромные крылья Свобода раскрыла,
Но только кому эти крылья по силам?

Тому, кто не просит щита и опоры,
Тому, кто выносит бескрайность простора,
Тому, кто положит все небо на плечи
И выдержать сможет свою бесконечность.

Ни власти, ни стен, ни страстей, ни событий...
На свете свободен один Вседержитель,
Да эта пахуча майская роща.
Что в небе далеком вершины полощет


* * *

Есть звук... Кукушка ль среди сосен,
Иль ветер, тронувший струну...
Тот звук, который нам доносит,
Разносит в мире Тишину.

Тот звук, нечаянный, как случай,
Из ниоткуда в никуда,
Который вводит нас в беззвучье
И исчезает без следа...


* * *

Скажи мне, горная гряда,
В час угасанья дня,
Что будет в мире сем, когда
Не будет в нем меня?

За мыс, за водную черту
Свет уплывает вдаль.
Как нежный ангел, весь в цвету
Трепещущий миндаль.

И в благовонном сем краю
Средь розовых ветвей
Вдруг душу расплескал мою
По миру соловей.

И плещется ему в ответ
Прозрачная струя.
Да ведь меня в сем мире нет?
Но этот мир есть я...

Из сборника

Зинаида Миркина
ИЗ БЕЗМОЛВИЯ
Избранные стихи
2002-2004

ПО ТЕЧЕНЬЮ ТИШИНЫ


Над нами листьев желтый свод,
А мы сидим у костерка.
И тишина течет, течет,
Как полноводная река.
Осенним тихим теплым днем,
Когда все листья зажжены,
Мы долго, медленно плывем
Вглубь по теченью тишины...


***

Этот свет в глубине аллеи -
Как зовущая даль морская.
Лето холит нас и лелеет,
Осень-сердце пересекает.
О, таинственный свет осенний -
В бесконечность души дорога.
Сердце вспыхнет в пересеченьи
Наших смертных границ и Бога.





***

Чтобы Бог тебя услышал,
Надо стать деревьев тише,
Ниже трав и тише вод...
И тогда Господь вонмет, -
Да и ты услышишь тоже
Ласку Божью, шепот Божий...


***
Тихо-тихо сидим у огня.
Дело делает лес за меня.
За меня дело делает свет.
Мы-одно, разделения нет.
За меня дело делает Бог.
Ну, а я примостилась у ног.


***
Треск костерка. Лесной покой.
И все. Не надо ничего.
Лишь только чуять под рукой
Биенье сердца твоего.
А вечность есть не старь, не новь -
Она на все века одна.
Она-бездонная любовь.
Вот та, которая вечна.





***

I
Костер трещит, часы бегут,
И нет как нет пустых минут.
Они до краешка полны
Всем полновластьем тишины,
Всем блеском золотых ветвей,
Всей тайной осени моей.


II

В чем тайна осени? В близости Бога.
Он приближается. Он у порога.
Свет, разгораясь, пронзает нам грудь,
Свет расчищает для Господа путь.
Лес приготовился снять одеянье.
Час обнажения, час предстоянья.
Все мое Дело и вся благодать
В том, чтоб застыв пред Тобою предстать.





***

Часы безмолвные, благие.
Пути дневного эпилог.
И световую литургию
Свершает сам всесильный Бог.
Все замерло в живой природе -
От леса и до облаков.
Вот Он выходит, Он выходит.
Ты видишь? Слышишь? Ты готов
Стать глубже горя, выше счастья,
Следы забот стереть с лица
И всей душой принять участье
В священнодействии Творца?...


***
На ветках капли мелкие повисли,
Дождь медленно струился в тишине,
И тишина мне расплетала мысли,
Распутывала все узлы во мне.
И становилось ясно понемногу
Как мир велик, как целостен и прост.
Ведь тишина освобождала Бога,
И Он вставал, как сосны, в полный рост.




***

Есть тишина, которую не может
Разбить ни восхваленье, ни хула.
Есть тишина парящей мысли Божьей,
Над нами раскрывающей крыла.
Есть тишина лесного снегопада,
Белеющих, запорошенных хвой.
Есть тишина, которой сердцу надо
Так, как любви и как воды живой.
Есть тишина, которая бессонней
Чем страсть сама - страстям наперерез.
Есть тишина, в которой смерть потонет,
Как тонет птица в синеве небес.

23 Зинаида Миркина о лете, лесе и самом главном (Интеграция 2)




***

Речка, лес и небес разворот.
Тишь растущая. Тише и тише.
Богу слышно, как сердце растет.
Сердцу слышно, что Бог его слышит.
Ель большая застыла, склонясь.
Между мыслью моей человечьей
И Твоей установлена связь.
Говори, мой Господь, я отвечу.


***

О, не кончайся, этот час!
Не обрывайся жизнь!
Покуда может видеть глаз -
Стволы с лучом сплелись.
Что значит эта тишина?
Весь бунт пришел к концу,
И вот вся воля отдана
Небесному Отцу.
Вновь царство отдано Царю
Живому. Он незрим.
Но я творю, творю, творю
Миры совместно с Ним.





***

Лес осенний, свет осенний,
Светом раненная грудь.
Творчество - проникновенье
В чуть мерцающую Суть.
Требуется так немного,
Чтоб свершилось торжество:
Лишь прикосновенье к Богу,
Остальное - от Него.


***

Заразиться от леса покоем,
Высотою от древней сосны.
Беспредельною ширью морскою
От кипящей, гремучей волны...
Устремленностью в небо-от птицы,
Свежим духом-от вешней струи.
Боже, что ж не смогли заразиться
Всем Тобою созданья Твои?





***

Сентябрь. Сент... свеченье. Святость.
О, эта святость сентября!
Все точно так же, как когда-то,
Как будто бы одна заря
Сквозь все года-неугасимо
Горит. В ней перерывов нет.
Опять он здесь - огонь без дыма
И изнутри взошедший свет.


***

Стезя твоя, стезя моя-
Иные, путь иной.
Ты-за наставником, а я-
За этою сосной.
Нам только Бог один судья,
А люди не при чем.
Ты-за наставником, а я
За золотым лучом.
Закатный лес затих совсем,
Луч рдеет на сосне.
Ты-за другим, а я-за Тем,
Кто светится во мне.



В ГЛУБЬ И В ГЛУШЬ


***

Я в густом лесу затеряна.
Вглубь и в глушь ведет дорога.
Я прислушиваюсь к Дереву,
Я присматриваюсь к Богу.
Это Он-сквозь все создания,
Их покоя не нарушив...
Это Он меня заманивал
Глубже... глубже... глуше... глуше...


***

Долгий, медленный час вниманья.
В стороне ото всех стою.
В неподвижную гладь молчанья
Сеть забрасываю свою.
Луч ли где-то внезапно брызнет,
Облака ль проплывут, как сны,-
Мне бы выловить смысл жизни
Из немой ее глубины...

23 Зинаида Миркина о лете, лесе и самом главном (Интеграция 2)

***

Да, всю жизнь одно и то же -
Лес, да лес, да неба гладь.
Но ответьте мне - кто может
Бесконечность исчерпать?
Нет, не скучно мне, а дивно.
Так, как есть, да будет впредь:
Час за часом неотрывно
В очи Божие смотреть.
И не мало и не много -
Сотню лет, как полчаса.
Что же там, в очах у Бога?
Лес, да лес, да небеса.
Лес, да лес, о, Боже, Боже,
Лишь твою я знаю власть.
На любовь любовь помножа,
Мне б в очах Твоих пропасть,
Потонуть внутри провала-
Бесконечен окоем.
А меня, как не бывало -
Только лес да лес кругом.





***

Намолчите мне полную-полную душу,
Мои сосны, березы мои!
Ничего не спугну, ничего не нарушу
В вашем тихом, святом житии.
Вы - всегда об одном,
Вы все время - про то же,
Но оно не имеет конца.
Намолчите мне то, что сказаться не может,
И собой наполняет сердца.
Зелень - нежность сама, а над ней - голубое,
А на нем - серебрится стезя...
Намолчите, наполните сердце собою,
Так, чтоб больше, полнее - нельзя!


***

Взвился к небу дух крылатый
И смеется в небесах.
А земля ушла куда-то.
Слышен только крыльев взмах.
И вокруг зашелестели -
Я еще не поняла -
То ли сосны, то ли ели,
То ли ангелов крыла.
Эти брызги изумруда,
Запах свежести лесной...
А душа была повсюду.
Все. что рядом, было мной.
Без конца и без начала-
Наконец-то узнаю -
И когда ж я потеряла
Нескончаемость свою?
Дна не знающее око,
Взгляд, вобравший купол весь...
Как же я была далёко,
А душа - все время здесь.
Посреди немой вселенной,
Всем границам поперек.
Кто ее сберег от тлена?





***

От дробления сберег?
Тихо-тихо, долго-долго
Пели сосны тайный гимн.
А душа моя замолкла,
А душа внимала им.
А душа на самом деле
Разобраться не могла -
Где здесь сосны, где здесь ели,
Где архангелов крыла...


***

Не знаю я, что называют раем.
Бедна воображеньем мысль моя.
Я знаю только: Бог неисчерпаем.
Пожалуй, это все, что знаю я.
А в переплет вмещается оконный
Осенний лес, намокшая сосна,
И мне вещают: тишина бездонна
И сердце-точно так, как тишина.


***

Расколдуй меня, стихнувший лес,
Старый бор, потерявший края.
Сделай так, чтоб двойник мой исчез,
Чтоб растаяло все, что не я.
И так просто окажется вдруг,
Что простор бесконечный лесной,
Что небес чуть задымленный круг
Навсегда нераздельны со мной.
И узнает душа волшебство,
Торжество полноты бытия.
В мире нет ничего моего,
Но все то, что живет - это я!

***

Горит в окне дрожащая рябина. -
О, этот вещий проблеск багреца-
И длится путешествие в глубины,
Которому ни края, ни конца.
О, если б сразу смолкли наши речи,
Как этот лес, пылающий в окне,
И мы б узнали: место нашей встречи-
Лишь только там, в бездонной глубине.






***

I

Довериться Душе своей.
Все, все давно известно Ей
Про жизнь нетленную, про свет,
В котором тени вовсе нет.
Но как поверить Ей, когда
Вслед за бедой опять беда,
Когда за криком новый крик
И ад так мощен, так велик?
Не тщись понять. Не верь тому,
Что ясно нашему уму.
Пускай со всех сторон твердят,
Что Бога нет или что ад
И рай в посмертьи суждены -
Все это суетные сны.
Не верь, пока Душа твоя
Сама до тайны бытия
Не добралась. Пускай растет
До тех немереных высот,
К которым тянется сосна.
Пускай обступит тишина
Тебя со всех сторон - и в ней
Раздастся Весть Души твоей.


II

Душа моя, ты поняла
Вот то, что думала скала,
Что знает целокупныи свод,
Что в глубине морей живет.
Ты знаешь все, что нужно мне,
Что вызревает в тишине,
Насквозь проходит через тьму
Без всяких "как?" и "почему?"
И светит в глубине глубин
Совсем без видимых причин.
Как я люблю твой тайный свет,
Который сам на все ответ!
Но как-так веря, так любя,
Не отвлекаться от Тебя?
Идти по водам, не тонуть,
Как Петр, когда сжимает грудь
Утробный, довременный страх
И ты-как камень на волнах?..








***

Простите меня, мои сосны,
Простите меня, мои ели,
Прости меня, мой молчаливый,
Глядящий мне в сердце Господь
За мысли, что вдруг зашумели,
За эти минуты отрыва,
За то, что душа не сумела
Утихнуть и боль побороть.
Дочь блудная просит прощенья
За нетишину, несмиренье,
За это кричащее "я"...
Но больше-ни всхлипа, ни вскрика-
Я вновь в Твоем сердце великом,
Я снова встаю на колена,
Опять- безраздельно Твоя.


***

Забыть весь мир, большой и косный,
Совсем забыться надо мне
И вспомнить сосны, только сосны
В неимоверной вышине,
Лесную тихую прохладу,
Где ветки в небо вплетены...
Ведь одного лишь сердцу надо:
Неимоверной вышины.
Той, где-ни слова и ни лика -
Немеющего неба гладь -
Той отрешенности великой,
Что мир способна удержать.


***

I

Молитва-это час в тиши -
Успокоение, безгневье...
Молитва-это жизнь души.
Такая же, как жизнь деревьев.
Все ветки с сердцем говорят
Так беспрестанно, неизменно...
Молитва-это тайный лад
С собою и со всей Вселенной.


II

Молитва - это тишина.
Молитва - это ясность взгляда.
Молитва-это ни одна
Мысль больше не нарушит лада.
Молитва - это я стою
Недвижно, сколько силы хватит.
Молитву тихую мою
Прими, безмолвный мой Создатель!

***

Лес молчит, чтобы я говорила,
Только не за себя - за него.
О, с какою великою силой
Сердце чувствует наше родство!
Лес молчит, чтобы не помешать мне
В тайный час, в золотую зарю
Прямо кинуться к Богу в объятья -
Вот к Тому, за Кого говорю...







***

Не найдет земной мой глаз
Тайную дорогу.
Кто б меня связал сейчас
Моментально с Богом?
Мне такая связь нужна
Так, как крылья - птице...
Кто? Да эта вот сосна -
Разве не годится?


***

Есть в мире иное племя,
Тишайший иной народ.
Он пересекает время
И новое создает.
Листвы мелодичный шорох,
Как Китежа тайный звон,
Поет об иных просторах
И новый несет закон.
Все то, что душа любила,
Он нам возвращает вновь.
Деревья есть Божьи жилы,
В них тихо течет любовь.






Деревьям

I

В мире нету вас покорней
И вольней быть не дано.
Вы пустили в Бога корни,
Вы с Ним сделались одно.
Что вам шквалы, что вам войны,
Что вам сутолока дней?-
В мире нету вас спокойней,
В мире нету вас нужней.


II

Кто указал им всем дорогу?
Кто их когда-то научил
Свой каждый миг тянуться к
Богу Из всех своих древесных сил?
Ветвей безлиственные нити
Плетут неспешный свой рассказ,
И кто бы ни был их Учитель,
Они сегодня учат нас.


III

Бреду, ступая между вами,
Как будто мы переплелись -
Такими тихими шагами,
Какими вы идете ввысь.
Иду, отыскивая выход
Из тесного кольца минут...
Так тихо я иду, так тихо,
Как только к Господу идут...





IV

Деревья струились, деревья текли
В высокое небо из темной земли.
Деревья струились незримо, безмолвно,
Но слышало сердце глубинные волны,
И в этом потоке пахучем, весеннем,
Лишь сердце, - не глаз,-различало струенье.
Поток незаметный, поток неустанный-
Немолчные громы тишайшей осанны.
Не видные глазу, не слышные уху,
Струились валы жизнетворного Духа
Сквозь ствол и сквозь сердце насквозь и навылет -
Сто тысяч бесшумных архангельских крылий.


V

А деревья шелестели тихо и певуче.
Ах вы сосны, ах вы ели,
Ах ты лес дремучий!
Ах ты ствол березы белой,
Дуб с своею думой...
Никакого нет вам дела
До людского шума.
Ни до шума, ни до склоки,
Горя и досады...
Хорошо, что вам, высоким,
Слушать нас не надо.
Налита покоем чаша,
Вся цела - без трещин.
Хорошо, что боли нашей
Захлебнуться есть в чем.

* * *
Дождь крадется осторожно.
Шаг и нет, и вот опять.
Может быть, и впрямь возможно
Этот мир околдовать?

Чары прежние разрушив,
Усыпить земной закон
И проникнуть прямо в душу,
Прямо в мысли, прямо в сон?

Может, есть и вправду выход?
Лишь впусти его и вот...
Дождь крадется тихо-тихо,
Дождь на цыпочках идет.

Обнимает жизнь лесная,
Запах сосен, плеск ракит.
Мелкий дождик что-то знает,
Тихий дождик ворожит.

Звук капели... по минутке
Над заботой, над тоской...
Дождик добрый, дождик чуткий,
Дождь, несущий мне покой...

* * *
Закат, как весть о всей вселенной,—
Огромный, как миры, закат.
К нам приближался постепенно
Из дальней дали Божий взгляд.

О, эта медленность движенья,
Неслыханное торжество-
Владыки мира приближенье
Сюда, внутрь сердца моего.

* * *
Жизнь-это связь. Мы породнились
Еще в домирной глубине.
И так, как кровь течет по жиле,
Всемирный дух течет по мне.

И на невидимой скрижали
Есть запись на века вперед:
Пока текут по сердцу дали,
В нем каждый умерший живет.

* * *
Когда зовет меня мой Бог,
Все стены сметены,
И в мир земной пробиться смог
Призыв из глубины.

И бесполезен всякий спор,
Все доводы—зазря,
Когда мой внутренний простор
Распахнут, как моря.

***

Высь над деревьями чиста,
Лес тишиной набух.
Сияющая нагота-
Один сквозящий Дух.
Сквозь все просвечивает Он,
От трав и от вершин
Тысячекратно повторен-
И все равно один.
И кто означил нам края?
В рябине и в сосне -
Повсюду Он. И я - не я,
А только Он во мне.

***

Не из сказки, не из грёзы -
Эти вести не из сна:
Говорящая береза,
Говорящая сосна.
Тихий лес. Улегся ветер.
Замираю, чуть дыша.
Ум замолк, но есть на свете
Говорящая Душа...


***

Укрой меня в себе, лесная тишь,
Укрой меня, притихнувшая чаща!
Ведь если ты меня не защитишь,
То мир на сто кусков меня растащит.
А в плеске и в журчаньи этих хвой,
В твоих ветвей сомкнувшихся ресницах
Сто тысяч лет хранился Бог живой
И, знаю я,-пока еще хранится.
Хоть близки роковые рубежи
И, может статься, срок уже означен,-
Ты мне сейчас о Боге расскажи
А я в тебе укроюсь и поплачу...





***

И ум сметен, и лад нарушен,
Но постепенно шум исчез.
Мою расстроенную душу
Настраивает старый лес.
Она все глубже, выше, шире
С минутой каждой все стройней.
И сам Архангел, как на лире,
Сейчас начнет играть на ней.

***

Этот шорох неспешный,
Этот дрогнувший лист...
Тихо-значит безгрешно,
Тихо-значит ты чист.
Внутрь осенней аллеи,
Точно в воду нырну.
Как деревья умеют
Сохранять тишину!..
Все обиды, уйдите!
Здесь-ни боли, ни зла.
Здесь мой ангел-хранитель
Расправляет крыла.






ОГНЕМ И ДУХОМ

***

I

Над нами небеса тихи
И ждут, чтоб ты затих.
Бог не прощает нам грехи,
А вытесняет их.
Самим Собой податель сил
Одаривает всех.
И сколько Бога ты вместил,
Настолько убыл грех.

II

Нет, наша скорбь не на века,
Тьму можно обороть.
Как в небе ветер-облака,
Дух расчищает плоть.
Преодолима тяжесть плит.
Нет творчеству помех,
И тот огонь, что жизнь творит,
Сжигает смертный грех.

ЛИКЕ

Завидую прекрасному уменью
Живописать. Но так бессильна я
Свои права оспаривать у тленья
Достав твой образ из небытия.
Как облака уходят все предметы.
В какую глубь их провожает глаз!
Небытие? Его, быть может, нету.
Но бытие безмерно глубже нас.
Ты это знала? То, что там, за гранью,
За горизонтом - не обрыв, а гладь?
Живому очень трудно это знанье,
И ты, быть может, не хотела знать.
Зачем тебе угрозы и посулы
Из дальнего?.. Вблизи был рай и ад...
Но час пришел, и даль в тебя взглянула,
И ты спокойно выдержала взгляд.
Да, в час, когда вся темнота нависла,
Ты, глядя вслед последнему лучу
Не утешения ждала, а смысла,
И смысл тебе пришелся по плечу.
И обнажилась истинность такая,
Как будто в сердце расступилось дно.
И я на полуслове умолкаю.
Слова истлеют, камень рухнет, но...



МАМЕ

Расправься вся во мне, как небо в водной
глади,
Как облачный узор в озёрной тишине,
Так каждый волосок сбивающейся пряди,
Твой каждый вздох и жест расправятся во мне

Одну и ту же песнь мы друг над другом пели.
Круговорот часов — немая самоцель.
Когда-то ты меня качала в колыбели,
Теперь легла в меня, как будто в колыбель.

Куда деваться мне со всей своей тоскою?
И кто из нас двоих бездомней и бедней?
Когда-то ты меня умела успокоить.
Спокойно ли тебе сейчас в любви моей?

***
Укрой меня в себе, лесная тишь,
Укрой меня, притихнувшая чаща!
Ведь если ты меня не защитишь,
То мир на сто кусков меня растащит.
А в плеске и в журчаньи этих хвой,
В твоих ветвей сомкнувшихся ресницах
Сто тысяч лет хранился Бог живой
И, знаю я,-пока еще хранится.
Хоть близки роковые рубежи
И, может статься, срок уже означен,-
Ты мне сейчас о Боге расскажи
А я в тебе укроюсь и поплачу...


***

И ум сметен, и лад нарушен,
Но постепенно шум исчез.
Мою расстроенную душу
Настраивает старый лес.
Она все глубже, выше, шире
С минутой каждой все стройней.
И сам Архангел, как на лире,
Сейчас начнет играть на ней.


***

Этот шорох неспешный,
Этот дрогнувший лист...
Тихо-значит безгрешно,
Тихо-значит ты чист.
Внутрь осенней аллеи,
Точно в воду нырну.
Как деревья умеют
Сохранять тишину!..
Все обиды, уйдите!
Здесь-ни боли, ни зла.
Здесь мой ангел-хранитель
Расправляет крыла.






ОГНЕМ И ДУХОМ

***

I

Над нами небеса тихи
И ждут, чтоб ты затих.
Бог не прощает нам грехи,
А вытесняет их.
Самим Собой податель сил
Одаривает всех.
И сколько Бога ты вместил,
Настолько убыл грех.

II

Нет, наша скорбь не на века,
Тьму можно обороть.
Как в небе ветер-облака,
Дух расчищает плоть.
Преодолима тяжесть плит.
Нет творчеству помех,
И тот огонь, что жизнь творит,
Сжигает смертный грех.






***

И был ты грешен или не был,
Дай Богу в сердце заглянуть!
Ведь грех смывается всем небом,
Прошедшим насквозь через грудь.
Пусть только полнится молчанье
И будут вновь глаза тихи.
В душе, вместившей мирозданье,
Не умещаются грехи.


***

Тишина сейчас огромна,
Точно море. Или-Бог,
Тайный Дом для всех бездомных
И для всех грехов-порог.
Нет ни зла, ни ран смертельных-
Тишиною дух промыт.
Замолкает вся отдельность
И Всецелость говорит.
Здесь ни трещины, ни щелки-
Цело все. Лицо склоня,
Я перед Тобой замолкла.
Ты вещаешь за меня.
Я в безмолвном океане,
Он сквозь сердце будет течь.
Чем полнее замолканье
Тем могущественней речь.


***

Я причащаюсь золотисто-алой
Листве лесной и высоте небес.
Моя отдельность, где она? Пропала.
Мой крик протяжный, мой вопрос исчез.
Да, Бог-судья непримиримо-строгий.
Он ждет, чтоб грех сгорел в Его огне.
Когда я вовсе исчезаю в Боге,
То целый Бог присутствует во мне.


***

В совершенной тишине,
С Господом наедине-
Ни часов, ни дней, ни лет
И конца у жизни нет.
Нескончаемость моя...
То, что кончится,-не я.
Я останусь в тишине
С Господом наедине.

Ввысь по ординате

Вот что пишет о стихах Миркиной один из их читателей:

Эти стихи дают вертикальное измерение каждому мигу, они открывают возможность поворота всегда и везде и каждому. При этом они чисто русское явление. В их синтез мировой культуры органичен, как живое дерево, а не как агрегат. В них — отражение всей мировой культуры, особенно духовной, но для восприятия они этой культуры предварительно не требуют, ибо отражают не культуру, а источник, которым она светится. Каждым стихотворением можно воспользоваться, как воздушным шариком, чтобы полететь в нужную сторону; чтобы вознестись на столько секунд, сколько хватит духу. При этом они негромки как Дух. Есть люди, любители поэзии, которым они ничего не говорят, даже раздражают. Такие любят «новое». Есть поэзия, которая хочет по-новому сказать о старом и всем известном. А тут поэзия другого измерения: она говорит о почти неизвестном — в этом ее новизна.

И действительно: и тематика и поэтика этих стихов аскетически сужена. Они больше рассчитаны не на интеллектуальное и эстетическое, а на аскетическое восприятие: подключение, соучастие, сопричастие; "медленный духовный труд".


***

Я только переводчик. Знали 6 вы,
Как мало мне отпущено свободы,-
Как будто ждет лишенье головы
За каждую неточность перевода.

Когда бы смерить, сколько нужно мне
Немого неотрывного вниманья,
Чтобы понять, что зреет в тишине
И что звучит в глубинах мирозданья!

И сколько нужно тайного труда,
Чтоб в слово превратить касанье Духа.
И то, что молча говорит звезда,
Доступным сделать для чьего-то слуха.

Когда б вы догадались, сколько зла
Скрывается в одной фальшивой ноте,-
Вы бросили бы все свои дела
И стали б помогать моей работе.

Свет за окном

Во время Пасхи, перед праздничным седером, рабби Исахар Бейер подозвал своего гостя, рабби из Могельника, к окну и указал на что-то снаружи.
"Ты видишь, рабби из Могельника? — спросил он. — Ты видишь?!"
Когда празднество окончилось, рабби из Могельника стал танцевать вокруг стола и тихо петь:
"Святой старец, наш брат, показал мне свет. Велик свет, что он показал мне.
Но кто знает? Кто знает, сколько лет должно пройти, сколько мы должны еще спать, прежде чем он придет к нам, прежде чем он придет к нам?"

Мартин Бубер. Хасидские истории.

Юный хасид был поражен чудом; но чудо невозможно без творческого соучастия души. Без этого подсоединения, этой сопричастности - трансформирующее, преображающее видение не может быть доступно ни нам, ни ему, ни Мотовилову.

Отец Серафим сказал:
- Не устрашайтесь, ваше Боголюбие! И вы теперь сами так же светлы стали, как я. Вы сами теперь в полноте Духа Божиего, иначе вам нельзя было бы так видеть.

Мастера дзен говорят: Дзэн – это то, что существует «без слов, без объяснений, без наставлений, без знаний», но не без поэзии сопричастности.

Дзен - таинство и поэзия запредельного

Дзен ближе к поэзии, к музыке, к живописи, к танцу, к пению. Это не отречение от жизни, это наслаждение жизнью всем своим сердцем. И как только вы глубоко вовлекаетесь в творческий стиль жизни, запредельное раскрывает свои двери. Я буду просто звать это «запредельным». Потому что поэзия - творческий акт, который на своем пике трансформирует вас и приводит вас к дверям тайны. Все это существование есть таинство; только для слепых людей все ясно. Если у вас есть глаза, тогда все вокруг является таинственным, и нет этому объяснения. Чем глубже вы идете в него, тем более таинственным оно становится. И не бывает дна у глубины, она бездонна. Вы можете продолжать, продолжать и продолжать; тайна становится более таинственной, более колоритной, более благоуханной, но вы не приходите к концу, где можете найти объяснение для нее.
Пока человек не будет относиться к существованию как к таинству, ему не удастся прожить свою жизнь в экстазе.

Существует творческая возможность выйти из линейного, горизонтального - по оси абсцисс - течения жизни и бега времени. Кажущееся застывание, остановка в одной ее точке, длящееся пребывание в вечном мгновении здесь-и-сейчас, на самом деле, не есть остановка. Такая внешне кажущееся бездействием остановка движения есть преображающее перенаправление движения из горизонтального - в вертикальное; по оси ординат.
Один из ключей к такому перпендикулярному "переводу стрелок" и предлагает поэзия Миркиной. Наш выбор, воспользоваться им или нет ...


***

Моя работа -- жизнь моя,
Вниманье сердца, слух и зренье
и медленное приближенье
к первоистоку бытия.

Случайный шорох уловить
и вздрогнуть -- ветка прошумела:
души оборванную нить
Мне надо снова сделать целой.

И аромат, как тайный зов
донесся. -- Просьба: Бога ради
разорванную связь миров
хотя б на миг один наладить.

Моя работа -- жизнь моя...
трудна ли, нет ли, -- Бог поможет.
А если отдыхаю я,
то, верно, и от жизни тоже.

Да, Бог поможет... Мне одной
Не справиться. О, если б кто-то
умел всегда делить со мной
Всю повседневную работу!

***

Приблизился час молчанья,
Наш час единенья с Богом.
Всецелое мирозданье
Застыло в покое строгом.
Безмолвные души наши,
Как сосны, горе воздеты.
Спокойствие полной чаши,
До края налитой светом.





***

В закатный час стволы горят
И облака-как откровенье,
А осенью весь день - закат,
Творец приблизился к творенью.
Весь день пылает Божий след-
Сквозь мир проложена дорога:
Невыносимый этот свет,
Который ждет душа, как Бога.
От Духа - Дух, тела - от тел -
Закона жизни не нарушить.
Рембрандт когда-то подглядел,
Как этот свет втекает в душу.
Чуть приоткрыл внутрь тайны вход,
И вот во тьме затрепетало
То, что до мира, что грядет -
То светоносное начало,
Что мир сей оплодотворит.
Не знаю - как, когда - не знаю,
Но только вход Ему открыт -
Возлюбленного ждет Даная.
О, из каких ночных глубин
Восходит память тыщелетий,
Когда рыдает блудный сын,
Затосковав об этом свете...

До смерти надо дорасти.
Она как со скалы закат.
Она огромна. Боже мой,
Как мал перед великой тьмой,
Как куц и неглубок мой взгляд!

Он раньше времени погас,
Он не прошёл всего пути.
Но если смерть в себя вместить,
Не будет ни её, ни нас.

А будет... Но опять, опять
Я море понесла в горсти.
Мне больше не дано сказать,
Но мне дано – расти, расти...


 


***

Ты глядел в глаза жестокой яви.
Ты не отводил от бездны глаз.
Что же ты сумел противоставить
Мраку, обступающему нас?

Этой полной слепоте и глуши,
Этой бездуховности в ответ
Ты свою противоставил Душу,
Из Ее глубин сверкнувший свет.

Яркий прочерк внутреннего света
Вспыхнул, тьму ночную разрубя.—
Выход есть! Безвыходности нету!
Жизнь без смерти есть внутри тебя.

Может прах вернуться снова к праху,
Но бесспорна огненная весть:
Больше нет в душе ни капли страха,—
Что б с тобой ни сделали,— АЗ ЕСМЬ!

Я люблю тебя с такою силой,
Что способна разорваться грудь.
Ты ушел. Дыханья не хватило.
Значит надо за тобою — в путь.

Но не в те загробные пределы –
Есть дорога дольше и трудней –
Не вослед за погребённым телом –
За Душой любимою твоей.

Мне дано великое заданье:
Различить беззвучный зов Творца,
Леса говорящее молчанье,
Всей душой дослушав до конца.

Мне сказали капли дождевые
Вспышкою в скрестившемся огне:
Мёртвых нет. Но только мы, живые,
Живы лишь отчасти. Не вполне.

Это слово бессловесной хвои –
Весть из распахнувшихся небес:
Если я воистину живою
Быть сумею, значит ты воскрес

***

Неподвижно.
Долго-долго
Смолкли все земные вихри,
Все тревоги наши смолкли,
Как Зиждитель мир созиждет,
Сам в Себе найдя опору,
Как деревья, неподвижный,
Неподвижный, словно горы.
Что Ему валы морские,
Дальний гром, грозящий глухо -
Разбиваются стихии
Подойдя к твердыне Духа.
Может быть совсем нескоро
Крики сложатся в созвучья.
Тыщелетья стынут горы,
Стони лет - лесам дремучим.
Этот ритм неторопливый,
Эта тишь Первоосновы...
Помнят древние оливы
Тыщу лет слезу Христову...





***

Чуть слышный мерный плеск струи.
Дождь тихий лес объемлет,
Бог бросил семена свои
В смиреннейшую землю.
Стволы застыли в тишине,
Лишь лист слетает с дрожью.
О, как смириться надо мне,
Чтоб стать землею Божьей!
И молча ждать хоть день, хоть год
В безропотном вниманьи,
Покуда семя прорастет
Сквозь все мое молчанье.


***

Нет, время уж не так неумолимо.
Оно не только движется вперед,
Не только вечно пробегает мимо. -
Оно еще, как Дерево, - растет
В уме, в котором замолкают речи,
В душе, которая полным-полна,
Все время медленно врастает в Вечность
И жизнь к Источнику возвращена.

***

Как наша ноша ни тяжка,
Но если вверх глаза поднимем -
Плывут по небу облака,
И я за ними, я за ними...
И уплывают за края,
И укрываются от зренья...
А, может быть, вся жизнь моя -
К Душе незримой приближенье?
О, этот долгий путь кружной,
Неутомимый, неизменный...
Между душой моей и мной
Лежат просторы всей Вселенной.
И если будет мне дано
Хотя бы лишь на миг единый
Сказать ей: ты и я - одно,
То все высоты, все глубины-
Все, что на небе и на дне,
В тот миг окажется во мне.


***

Нырнуть туда, где лес шуршит
Младенческой листвой,
И молча переждать в тиши
Весь хаос мировой.
Да, переждать... Не полчаса,
А неизвестный срок,
Вот так, как молча ждут леса
И все сносящий Бог.
Хранить во глубине покой
И больше ничего,
Пока очнется мир людской
От бреда своего...

***
Пути Господни неисповедимы.
Но путь Господень - это ствол сосны,
Изгиб ветвей ее, скольженье дыма
Среди заголубевшей вышины.
Кто, кто сказал, что тайны нет в природе,
Когда огонь в средине тьмы горит?
Весь зримый мир - незримый след Господень,
Ну а душа - извечный следопыт.








***
То голос мой! Им иволга поет,
А, может быть, сам ангел златокрылый
То голос мой отправился в полет,
Его не сдержит ни одна могила.
То голос мой нашел к тебе пути,
Пересекая целый свод небесный.
То голос мой, впусти его, впусти -
Ему во мне невыносимо тесно!


***
И ничего не надо впредь,
Лишь слушать,
Лишь только слушать и смотреть
Вам в души,
Мои деревья, облака
И птицы.
Часы ли, годы ли, века -
Пусть длится.
Все планы сводятся к нулю -
Всё - всуе.
Мне б только говорить: люблю!
Люблю я...
Любовь, как жизнь, не знает дна
И края.
Какая тишь и глубина
Какая!
Душа - у цели и опять -
Дорога.
Любви вовек не исчерпать,
Как Бога.
Попробуй-ка останови
Дыханье!
Все творчество мое - в любви
Признанье.


***
Оставь тревогу, рядом дышит Бог,
Оставь себя, оставь свои заботы.
Чем неподвижней ты сидишь у ног,
Тем больше будет силы для полета.
Душа немая, Господу внемли.
Внемли, как лес вечерний Богу внемлет.
Чем дальше улетишь за Ним с земли,
Тем больше света ты прольешь на землю.

***
Час тишины. Час Дерева. Час леса.
А, может быть, час неба на земле,
Когда доходит слово бессловесных
И проступает тайный свет во мгле.
Час тишины. Час сердца. Час Господень.
Плеск крыльев ангельских. Благая весть,
Когда все то, что кажется, уходит,
А остается только то, что есть.
Час встречи. Окончание разлуки.
Всем истинам земным наперерез
Моя Любовь сейчас взошла из муки,
Над бредом смысл взошел. - Христос воскрес.





***
И вот-вся береза одета листвой
И лопнули почки на елях,
И лес зашумел над моей головой,
О Божьих неведомых целях.
Ни цели не ведаю я, ни пути.
Неведомы сроки и числа.
Но, может быть, смысл только в том, чтоб идти
С Ним вместе, не ведая смысла...





***

"Природа - сфинкс". И взгляд ее немой
Все так же тих сквозь все земные годы,
Она всегда молчит, но, Боже мой,
Как я люблю молчание природы!
"Природа - сфинкс". Тишь леса, неба гладь
Есть основание миропорядка.
И знаю я, что можно разгадать
Ее неразрешимую загадку.
Лишь только тишине не прекословь.
В ней потопи вопросы, вехи, даты,
И в слове ёмком и простом: "любовь"
Найдется ключ, потерянный когда-то.
Люблю тебя, немой простор морской.
В тебе ответ на все земные плачи,
И твой могучий, как сам Бог, покой-
Не только твой - Он всем нам предназначен

***

В лесу светящемся осеннем,
В глухом запутанном краю
Всю чашу полную смиренья
Душой притихнувшею пью.
Придет такая ясность взгляда
И опрозрачненность глубин...
А действовать совсем не надо -
Здесь действует лишь Бог один.




***

Надо долго ничего не делать.
Чтобы довелось увидеть мне,
Что вершится там, в березе белой
Или в этой золотой сосне.
Как дышать мне надо осторожно,
Чтобы за Творцом пойти вослед...
Нет двух дел. Есть только Дело Божье.
Ты его участник или нет.

* * *

Всех бед своих не помню я
И лет нисколько мне.
С березою огромною
Качаюсь в вышине.

Качание, качание
Листвы над головой -
Ни края, ни скончания
Душе моей живой.

Ни края, ни предела нет,
Ни цели, ни следа -
Я с облаками белыми
Плыву невесть куда.

Пусть даже отзвук имени
Растает вдалеке.
Держи меня, держи меня,
Господь, в своей руке.

Душа моя порожняя,
Весь мир в тебя вошел.
Я чую руку Божию,
Как ветка чует ствол.

О, ветра Дуновение,
Дрожь сердца моего...
Блаженнее смирения
Нет в мире ничего.

Стихи, кстати, неплохие. Но всё об одном и том же. Михаил Юрьевич Лермонтов всё это выразил в одном стихотворении, суть этого стихотворения и всех стихов Зинаиды Миркиной заключается в строчках Лермонтова:
Тогда смиряется души мой тревога,
Тогда расходятся морщины на челе, -
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога.
Стихотворение "Когда волнуется желтеющая нива" известно всем со школьных времён.

Рассказывают, что однажды в Переделкино поэт Островой, создавший бесчисленное количество текстов для советских песен, торжественно сообщил собравшимся на завтрак литераторам:
«Написал сегодня ночью стихи о любви. Закрыл тему».

Ввысь по ординате

Вот что пишет о стихах Миркиной один из их читателей:

Эти стихи дают вертикальное измерение каждому мигу, они открывают возможность поворота всегда и везде и каждому. При этом они чисто русское явление. В их синтез мировой культуры органичен, как живое дерево, а не как агрегат. В них — отражение всей мировой культуры, особенно духовной, но для восприятия они этой культуры предварительно не требуют, ибо отражают не культуру, а источник, которым она светится. Каждым стихотворением можно воспользоваться, как воздушным шариком, чтобы полететь в нужную сторону; чтобы вознестись на столько секунд, сколько хватит духу. При этом они негромки как Дух. Есть люди, любители поэзии, которым они ничего не говорят, даже раздражают. Такие любят «новое». Есть поэзия, которая хочет по-новому сказать о старом и всем известном. А тут поэзия другого измерения: она говорит о почти неизвестном — в этом ее новизна.

И действительно: и тематика и поэтика этих стихов аскетически сужена. Они больше рассчитаны не на интеллектуальное и эстетическое, а на аскетическое восприятие: подключение, соучастие, сопричастие; "медленный духовный труд".


***

Я только переводчик. Знали 6 вы,
Как мало мне отпущено свободы,-
Как будто ждет лишенье головы
За каждую неточность перевода.

Когда бы смерить, сколько нужно мне
Немого неотрывного вниманья,
Чтобы понять, что зреет в тишине
И что звучит в глубинах мирозданья!

И сколько нужно тайного труда,
Чтоб в слово превратить касанье Духа.
И то, что молча говорит звезда,
Доступным сделать для чьего-то слуха.

Когда б вы догадались, сколько зла
Скрывается в одной фальшивой ноте,-
Вы бросили бы все свои дела
И стали б помогать моей работе.

Свет за окном

Во время Пасхи, перед праздничным седером, рабби Исахар Бейер подозвал своего гостя, рабби из Могельника, к окну и указал на что-то снаружи.
"Ты видишь, рабби из Могельника? — спросил он. — Ты видишь?!"
Когда празднество окончилось, рабби из Могельника стал танцевать вокруг стола и тихо петь:
"Святой старец, наш брат, показал мне свет. Велик свет, что он показал мне.
Но кто знает? Кто знает, сколько лет должно пройти, сколько мы должны еще спать, прежде чем он придет к нам, прежде чем он придет к нам?"

Мартин Бубер. Хасидские истории.

Юный хасид был поражен чудом; но чудо невозможно без творческого соучастия души. Без этого подсоединения, этой сопричастности - трансформирующее, преображающее видение не может быть доступно ни нам, ни ему, ни Мотовилову.

Отец Серафим сказал:
- Не устрашайтесь, ваше Боголюбие! И вы теперь сами так же светлы стали, как я. Вы сами теперь в полноте Духа Божиего, иначе вам нельзя было бы так видеть.

Мастера дзен говорят: Дзэн – это то, что существует «без слов, без объяснений, без наставлений, без знаний», но не без поэзии сопричастности.

Дзен - таинство и поэзия запредельного

Дзен ближе к поэзии, к музыке, к живописи, к танцу, к пению. Это не отречение от жизни, это наслаждение жизнью всем своим сердцем. И как только вы глубоко вовлекаетесь в творческий стиль жизни, запредельное раскрывает свои двери. Я буду просто звать это «запредельным». Потому что поэзия - творческий акт, который на своем пике трансформирует вас и приводит вас к дверям тайны. Все это существование есть таинство; только для слепых людей все ясно. Если у вас есть глаза, тогда все вокруг является таинственным, и нет этому объяснения. Чем глубже вы идете в него, тем более таинственным оно становится. И не бывает дна у глубины, она бездонна. Вы можете продолжать, продолжать и продолжать; тайна становится более таинственной, более колоритной, более благоуханной, но вы не приходите к концу, где можете найти объяснение для нее.
Пока человек не будет относиться к существованию как к таинству, ему не удастся прожить свою жизнь в экстазе.

Существует творческая возможность выйти из линейного, горизонтального - по оси абсцисс - течения жизни и бега времени. Кажущееся застывание, остановка в одной ее точке, длящееся пребывание в вечном мгновении здесь-и-сейчас, на самом деле, не есть остановка. Такая внешне кажущееся бездействием остановка движения есть преображающее перенаправление движения из горизонтального - в вертикальное; по оси ординат.
Один из ключей к такому перпендикулярному "переводу стрелок" и предлагает поэзия Миркиной. Наш выбор, воспользоваться им или нет ...


***

Моя работа -- жизнь моя,
Вниманье сердца, слух и зренье
и медленное приближенье
к первоистоку бытия.

Случайный шорох уловить
и вздрогнуть -- ветка прошумела:
души оборванную нить
Мне надо снова сделать целой.

И аромат, как тайный зов
донесся. -- Просьба: Бога ради
разорванную связь миров
хотя б на миг один наладить.

Моя работа -- жизнь моя...
трудна ли, нет ли, -- Бог поможет.
А если отдыхаю я,
то, верно, и от жизни тоже.

Да, Бог поможет... Мне одной
Не справиться. О, если б кто-то
умел всегда делить со мной
Всю повседневную работу!